…Между тем прежний господар, Петр, собрал большое войско и двинулся к Яссам. Когда козаки прослышали об этом, то посоветовали Подкове не ожидать неприятеля в замке, а выступить ему на встречу. Подкова послушался совета козаков, и когда Петр был недалеко от Ясс, то Подкова, с козаками и волошским народом, выступил против Петра и выстроил вперед козаков, желая, чтобы они первые выступили на бой; но козаки, не доверяя волохам, не сагласились на то. Тогда Шах поставил на стороже несколько человек козаков, чтобы они сами убедились в бесхитростном отношении к ним волохов: он велел погнать вперед войска стада лошадей и рогатого скота, желая тем сбить неприятельских пехотинцев с места, а впереди стад допустил выйти турецким отрядам. Все это так и случилось, и турки так долго гарцовали в виду войск Подковы, что козаки стали терять терпенье и начали сами стремиться к бою. Но Шах, желая, чтобы турки еще ближе подъехали, несколько задержался. Только тогда, когда турки уже были атакованы, Шах велел направить на них ручную стрельбу. Результатом этой битвы было то, что одна часть войска Петра осталась побитой, а другая обратилась в тыл. Козаки, воспользовавшись этим, принялись стрелять скот, выставленный Подковой; скот же, повернув назад начал давить оставшееся в живых войско Петра. Стоявшие на правой руке Подкова и на левой Шах скоро заметили это и разом ударили на своих врагов; они с такой силой били и секли растерявшихся неприятелей, что очень большое число их положили на месте; сам господарь едва успел, с остатками войска, спастись бегством. Несмотря на такой исход битвы. Подкова, однако, очень сомневался на счет того, сможет-ли он удержать за собой молдавские владения, тем более, что он получил известия о том, что к Петру шла немалая помощь от семиградского господаря, брата короля Стефана Батория, Христофора Батория, и это делалось по распоряжению самого короля, который был большим другом Петра и желал, чтобы за ним осталось молдавское господарство. Оттого Подкова выехал вовремя из Ясс, захватив предварительно в нем 14 орудий, самые ценные вещи и большой запас провизии. Старый Хотинский буркалаб, которого Копыцкий выгнал из Хотина и который проживал по эту сторону Днепра, в имении Якубы Струся, узнав о том, что Подкова идет из Ясс, выехал тайком из своего убежища, внезапно схватил Копыцкого и отдал его своим стражам, а потом, вместе с ним, поехал к своему господарю, но тут натолкнулся на козаков, которых выслал Подкова на встречу Копыцкому, чтобы ему было безопаснее ехать из Хотина. Козаки тотчас отняли у буркалаба Копыцкого, самого буркалаба рассекли на части, не пощадили никого и из людей, бывших с ним. Приближаясь к Сорокам, Подкова раздумывал, как бы ему направиться на низовье Днепра: полем ехать он опасался больших снегов, а мимо Немирова боялся гетмана и воеводы брацлавского, которые, по приказу короля, усердно старались его поймать. Против Подковы вышел гетман, но видя, что у него очень мало народа, не хотел на него нападать, рассуждая так, что он и без пролития крови возьмет его в свои руки, брацлавский воевода Ян Збаражский, будучи в Немирове, пригласил к себе нескольких человек козаков вместе с их гетманом Шахом. Тут воевода объявил ии о том, сколько он имел неприятностей от короля, не чувствуя себя ни в чем виноватым перед ним, из-за Ивана Подковы, которого козаки вели на молдавское господарство и тем дали повод турецкому султану нарушить мир. Воевода советовал козакам посерьезнее отнестись к этому делу и не гневить короля, а Подкове рекомендовал ехать к королю и оправдать свой поступок, заверяя его, что такого рыцаря, как Подкова, король примет вполне милостиво. Воевода вызвался даже свести Подкову к коронному гетману, а гетман сведет его к королю. Козаки передали эти слова Подкове, и Подкова охотно принял предложение и отправился с воеводой к гетману, подарив первому 12 орудий, второму — 2 орудия. Гетман отослал Подкову в Варшаву, но король принял его неблагосклонно и велел посадить в тюрьму, надеть на него оковы и приставить сильную стражу. Узнав об этом, турецкий султан послал к Баторию своего чауша и через него стал требовать выдачи ему Подковы; Стефан Баторий и хотя не исполнял требования султана, однако, в угоду ему, велел Подкове отрубить голову, что и было исполнено в городе Львове в 1578 году. Польский король делал в это время приготовления к войне с русским царем и потому находил нужным обеспечить себя со стороны турок, для чего и казнил Ивана Подкову.

"УЪзжая изъ Варшавы въ Рову въ Мазовіи, король приказалъ привести туда Подкову, бывшаго князя Валахіи, и содержать его тамъ подъ стражею; отсюда его привели во Львовъ, куда прибыли чаушъ и посланникъ валашскій, поднесшій королю 50 быковъ, нЪсколько бочекъ вина и превосходныхъ лошадей. Оба посла требовали головы Подковы, Въ понедЪльникъ, 16 іюня, рано утромъ король выЪхалъ изъ города, отправляясь будто-бы на охоту. Перед отъЪздомъ онъ отпустилъ изъ предосторожности чауша и приказалъ вооружить горожанъ и затворить городскія ворота; ибо ему внушалъ подозрЪніе необыкновенный наплывъ вооруженнаго народа, пришедшаго видЪть Подкову. По отъЪздЪ короля и по принятіи всЪхъ мЪръ предосторожности, около 14 часа былъ приведенъ несчастный князь (Подкова) съ свободными руками, по особой милости, дарованной ему по прочтеніи смертнаго приговора. Прошедшись два раза по месту казни, поглаживая бороду, посматривая на народъ, безъ боязни смерти. Подкова просилъ народъ утихнуть и, когда водворилось спокойствіе, обратился къ нему съ следующею рЪчью: "Господа поляки, я приведенъ на казнь, и не знаю за что, ибо не вЪдаю за собой никакой вины, заслуживающей такого наказанія. Знаю только одно, что я всегда сражался храбро и почтенно противъ враговъ христіанскаго имени и всегда старался о выгодахъ и пользЪ для отечества нашего; быть оплотомъ противъ невЪрныхъ было постоянно моею мыслью, удержать ихъ въ границахъ ихъ и не дозволить имъ переправляться черезъ Дунай; но не могъ привести въ исполнеше своей задуманной мысли, Богъ вЪдаетъ по какой причинЪ, преимущественно-же по винЪ того, довЪрившись коему, я пришелъ сюда [1]; но надЪюсь на Бога, что онъ казнитъ измЪнника за невинную мою кровь. Знаю одно только, что я долженъ умереть отъ руки палача, ибо такъ приказалъ поганый песъ турокъ вашему королю, своему слугЪ, а король вашъ - палачу. Смерть мнЪ ни по чемъ. Но памятуйте, что не пройдетъ много времени, и вы не избЪжите моен участи и, по волЪ этого поганаго пса, будутъ отправлены въ Константинополь ваши имущества, ваши головы и головы вашихъ королей" Помолчавъ немного, онъ сталъ просить, чтобы не причинили никакого зла восьми его слугамъ и товарищамъ, всегда храбро сражавшимся за республику, и дозволили имъ похоронить его тЪло. Въ народЪ былъ слышанъ плачъ и ропотъ; но не было возможности подать ему помощь. Онъ выпилъ за здоровье земляковъ чашу вина, поднесенную ему однимъ изъ товарищей, еще два раза прошелся и подошелъ къ плахЪ. ЗамЪтивъ солому, посланную ему подъ ноги, онъ воскликнулъ: "Боже мой, неужели я недостоинъ преклонить колЪна на что-либо благородное", и съ этими словами приказалъ стражЪ принести изъ дому коверъ. Съ молитвою на устахъ, безъ боязни, онъ ждалъ смертнаго удара. Отрубленную голову его трижды показали народу. Народъ рыдалъ и ропталъ; но долженъ былъ смолкнуть передъ направленными противъ него дулами ружей. Слуги Подковы пришили къ тЪлу его голову, положили трупъ въ изготовленной имъ самимъ зеленый гробъ и отнесли въ ближнюю православную церковь. Казнь Подковы произвела всеобщее неудовольствіе и много повредила королю въ глазахъ народа". (Записки академии наук, извлеченные из итальянских архивов.

После казни Подковы козаки, мстя за гибель его, нашли где-то брата его Александра и с ним снова ударились в Молдавию и снова выгнали-было Петра из княжества. Но на этот раз сами турки разбили козаков и многих из них привели в Царьград, а выставленного ими претендента на молдавский престол Александра посадили на кол [33].

Такая смелость со стороны козаков объясняется отчасти тем, что они находили сочувствие в своих набегах на турецкие владения со стороны не только простого украинского населения, но даже и знатных польских панов. Так, приезжавший в 1578 году к польскому королю турецкий чауш с требованием казни Подковы, заявил жалобу на брацлавского воеводу Яна Збаражского и дворянина Филона Кмиту в том, что они содержат в своих местностях козаков, делают с ним набеги на турецкие владения и причиняют туркам большие убытки. Так как по этому поводу предъявлено было от Порты новое требование, то король Стефан Баторий отправил особых комиссаров с Яном Тарлом во главе к низовцам с целью исследования вопроса об обидах, чинимых козаками татарам и туркам и с намерением усмирения козаков; но посланные комиссары, после долгих споров с козаками, следствия произвести не могли и возвратились ни с чем к королю [34].

Король старался снять с себя всякую вину за действия козаков и, отправляя весной того же 1578 года своего посла Мартина Броневского в Крым, велел ему относительно козаков говорить так: "Если козаки нападут на татарские улусы, то это будет наверное без нашего ведома: мы их не только не желаем содержать, напротив того, желали бы истребить, но у нас в тех местах нет столько военной силы, чтобы совладать с ними. Для достижения этой цели, ханский посол советовал нам, во-первых, запретить украинским старостам давать им селитру, порох, свинец и съестные припасы; во-вторых, не дозволять козакам проживать в украинских селах, городах и замках, и, в-третьих, пригласить старших козаков на королевскую службу. Попробуем, можно-ли их привлечь к себе" [35].

Не довольствуясь этим, Стефан Баторий вслед за отправкой посла в Крым, послал универсал к своим пограничным старостам с упреком на то, что они действуют заодно с низовыми козаками, дают им у себя пристанища и вместе с ними ходят в турецкие владения: "Не впервые уже я убеждал панов старост не скрывать у себя низовцев и не снабжать их порохом, свинцом и съестными припасами; но они меня не слушались и тем навлекли со стороны татар опустошительный набег на пограничные области. В последнее время ханский посол прямо указывал, что предводители низовцев, Шах и Арковский, зимовали один в Немирове, а другой в Киеве, и при этом объявил, что никакие подарки не будут достаточны для удержания татар от набегов, если козаки не перестанут беспокоить их владений. В таком положении дела повелели мы Константину Константиновичу князю Острожскому, киевскому воеводе, чтоб он, исполняя свой договор с перекопским царем, двинулся к Днепру и прогнал оттуда разбойников козаков, а кто; из них попадет ему в руки, карал бы смертью. Всем же украинским; старостам повелеваем содействовать в этом князю Острожскому и также ловить и карать смертью запорожцев, когда они разбегутся с низовьев Днепра" [36]. О мерах, взятых против козаков, Стефан Баторий сообщил крымскому хану Махмет-Гераю; но тут же заявил, что он не уверен, чтобы низовцы, по возвращении посланного против них князя Острожского, снова не собрались на Низу, так как выгнать козаков из "диких мест" весьма трудно, тем более, что им покровительствует Москва, в области которой они нередко и уходят, чтобы спастись от преследовании поляков [37].

Несмотря на меры, взятые Стефаном Баторием, низовцы не переставали чинить походов за Перекоп в татарские владения и ходить с новыми претендентами на престол в Молдавию, каким был Петр Лакуста — волошанин, называвший себя сыном казненного турками Александра. Апреля 17 дня, 1579 года, низовцам послан был особый универсал. В нем король, называя козаков запорожскими молодцами, говорил, что так как они вступили в королевскую службу, то обязаны верно служить королю и Речи Посполитой и во всем повиноваться черкасскому старосте, под начальством которого состоят; а между тем они этого не делают и уже в третий раз предпринимают поход в Молдавию, чем нарушают мирный договор Речи Посполитой с Турцией. Тут же король уверял, что новый претендент на молдавский престол, называющий себя сыном Александра, есть обманщик и самозванец; указывал им вместо Молдавии на Россию, куда они могли бы ходить беспрепятственно и добывать там больше славы, чем в Молдавии, и в заключение требовал полного себе повиновения, в противном случае грозил им лишением имущества и жизни [38].

Зная, однако, по опыту, как принимались низовыми козаками королевские универсалы, Стефан Баторий на одних угрозах не остановился: он придумал средство обессилить и сократить число низовых козаков посредством сформирования в Речи Посполитой так называемых выбранцев. Выбранцами названа была пехота, составленная, по решению сейма 1578 года, из каждых двадцати новых людей по одному человеку. Выбор производился в каждом городе, местечке и селении и непременно по добровольному желанию человека. Каждый выбранец, изъявивший согласие на королевскую службу, должен был обмундироваться на собственный счет — иметь известного цвета платье, рушницу, саблю, топор, порох, свинец, и обязан был являться в назначенное место каждую четверть года к ротмистру или поручику, зато он освобождался от всяких общественных податей и повинностей в мирное и в военное время. Таким образом, выбранцы не имели надобности уходить за пороги, на низовья Днепра, в Великий Луг, ради заработка, и тем увеличивать собой численность низового или вольного козачества [39].

Однако, несмотря на эту меру, низовые козаки по-прежнему не переставали тревожить татар и турок своими набегами, и в 1579 году крымский хан, отправляя своего посла к Стефану Баторию, снова заявлял через него жалобу на козаков. На эту жалобу король отвечал тем, что козаки — люди вольные и потому усмирить и наказать их, как людей вольных, и трудно, и непристойно, хотя он всячески будет стараться об удержании их от набегов на татарские владения [40]. В оправдание своих слов, король разослал в январе 1580 года из города Варшавы универсалы к урядникам и шляхтичам с Киевского, Подольского, Волынского и Ерацлавского воеводств с приказанием им предотвращать "своевольных" людей от вторжения их в турецкие пределы [41].

Довольно холодный тон ответа польского короля крымскому хану по поводу жалобы последнего на козаков объясняется самым обстоятельством дел в Польше. В это время (начиная с 1579 года) Польша вела так называемую Ливонскую войну с Москвой и потому очень нуждалась в козаках. Во все время Ливонской войны козаки помогали полякам, взятием возле Полоцка замков Красного, Великолуцка, Заволочья, Невеля, Усвята, Туровля и Нисцерда, под начальством Франциска Сука, какого-то Микиты и какого-то Бирули: добывали языков при походе к Велижу у Двины и особенно отличились у Стародуба в конце 1580 года. В это же время, по словам польского летописца Бельского, низовые козаки, со своим гетманом Яном Орышевским, ворвались в московские земли и причинили там большие шкоды: они сожгли город Стародуб и с большой добычей вернулись назад [42].

Возвратившись из ливонского похода, казаки вновь обратили свое внимание на Крым, где в это время, после смерти Девлет-Герая, воцарился Магмет-Герай. Желая предупредить внутренние междоусобия в Крыму, Магмет-Герай обнажил меч против двух младших братьев своих и заставил их бежать "в поля". Но в полях, после долгого скитания, царевичи изловлены были козаками и доставлены старосте черкасскому, князю Михаилу Вишневецкому [43].

В 1582 году крымский хан опять повторил свою жалобу на козаков [44], хотя жалоба эта вызвана была, по догадке польского летописца, главным образом тем, что турецкий султан собирался в это время походом на Персию, а потому особенно добивался удаления козаков с низовьев Днепра. Стефан Баторий снова сослался на то, что козаки люди вольные и усмирить их составляет большой труд. На это ханский посол сказал, что если король не усмирит козаков, то переконский царь не станет держать перемирия с королем и ворвется в пределы Польши. Услышав это, Стефан Баторий после отъезда посла двинул 22 роты конного войска на Подол для предупреждения вторжения туда татар [45].

Но вторжения татары в Подолию на этот раз не сделали, а козаки в этом же 1582 году напали на возвращавшихся из Москвы в Крым ханских послов и пограбили их. Тогда хан, через своего посла, потребовал от Стефана Батория удовлетворения и объявил, что он ждет ответа, сидя на коне, и в случае отказа со стороны короля немедленно вторгнется с сорока тысячью турок в Польшу. На такую речь король отвечал, что он не ответен за козаков, так как между ними столько же татар, сколько и других наций людей и что против угроз хана он готов выставить собственное войско. И точно, желая предупредить хана, Стефан Баторий приказал коронному гетману Замойскому собирать войска, и когда гетман объявил поход, то к нему присоединился с собственными полками и князь Константин Острожский. Видя такую решимость со стороны польского короля, татары не посмели сделать нападения на пограничные польские владения, хотя уже было и подошли к Днепру и сделали набег на Подолию [46].

Для избежания на будущее время столкновения с турками и татарами, король вновь приказал пограничным стражам не допускать козаков к походам против мусульман, но в половине этого же 1582 года, после так называемого Запольского перемирия, объявлено было об окончании войны Польши с Россией, во время которой украинские козаки принимали такое деятельное участие, и тогда масса этого, привыкшего к войне люда, стала бросать свои пепелища на Украине и уходить на низовья Днепра [47]. Король, еще не зная замысла козаков, особенно расхваливал их за подвиги во время польско-русской войны и в 1583 году рекомендовал разным панам козаков как людей показавших особые доблести, которые и грядущие поколения должны удивляться: "Нужно, — говорил король, — чтобы на них обращено было особенное внимание" [48].

А между тем козаки, собравшись на низовьях Днепра войдя в соглашение с пограничной шляхтой, в том же 1583 году бросились в Молдавию и опустошили ее, а потом вторглись в турецкие владения и тут взяли крепость Ягорлык и разграбили город Тягин. Король, узнав об этом, приказал пограничному войску ловить козаков и заключать их в оковы. Козаки, в свою очередь, уведомясь о королевском приказании, взяли свои меры: они прошли Киевским воеводством в пределы Московского государства и спаслись там от преследований, и только часть из них была изловлена и поплатилась лишением свободы, будучи закована в кайданы [49]. После этого Стефан Баторий, желая выгородить себя перед турецким султаном за набег козаков, поспешил известить его, что нападение сделано было на турецкие города людьми своевольными, которые будут строго судимы, и взятая ими добыча и отбитые пушки будут возвращены по принадлежности туркам. Султан был польщен такой предупредительностью, хотя потребовал жестокого наказания виновных в разорении Тягиня, а также пригрозил королю войной на будущее врежя за подобные нападения со стороны козаков [50].

Повторявшиеся из года в год набеги козаков на турецко-татарские владения и оттого постоянные угрозы со стороны Турции и Крыма Польше давно уже заставляли короля Стефана Батория предпринять решительные меры против козаков, и если он откладывал привести козаков к строгой дисциплине, то делал в этом случае уступку обстоятельствам и нуждам республики.

Все малороссийские летописцы приписывают приведение козаков "в лучший порядок" королю Стефану Баторию и с относят это к 1576 году [51], тогда как польские летописцы xvi века или совсем не говорят об этом, или же ограничиваются одними только намеками, как делает, например, в своей хронике Бельский. Под 1578 годом он сделал заметку всего лишь в две строчки, что король Стефан Баторий успокоил страну от турок, татар и козаков, которых несколько подтянул, поставивши над ними гетманом Орышовского из герба Правдича [52]. Такой же неясный намек дает в своем универсале апреля 17 дня 1579 года и сам король Стефан Баторий по поводу нападения козаков на Молдавию с Петром Лакустою: "Так как вы (козаки) вступили в нашу службу, то обязаны верно служить нам и Речи Посполитой" и проч. [53] Оттого современные историки и исследователи Малороссии ставят регуляцию козаков, произведенную Стефаном Баторием, под различными годами, но вероятнейшею кажется догадка, относящая это дело к 1583 году [54]. Что козацкой регуляции не было в 1576 году, это видно из приведенной выше инструкции, какую давал Баторий своему послу Броневскому, ехавшему в Крым в 1578 году: в ней король велел сообщить Магмет-Гераю, что он, по совету самого же хана, попытается привести в порядок козаков, но что выйдет из того, сам не знает. Также есть основание думать, что и в 1581 году такой регуляции у козаков еще не было, потому что пойманных в это время в диких полях двух крымских царевичей, бежавших от хана Магмет-Герая, козаки предали в руки старосты черкасского князя Михаила Вишневецкого, тогда как при существовании отдельного козацкого уряда, они должны были бы передать их в руки собственного начальства. Подлинной грамоты о козацкой реформе не сохранилось, но она приводится в универсале гетмана Богдана Хмельницкого, писанном в 1655 году и самим универсалом относится к 1576 году. Сущность же реформы приводится у всех малороссийских летописцев то короче, то сокращеннее, но в общем дело идет об одном и том же.

"В 1576 году король польский Стефан Баторий, видя у козаков большую против турок и татар храбрость и отвагу, привел их в лучший порядок: определил им гетмана и старшину, даровал знамя, булаву, бунчук и печать с войсковым гербом, на которой изображен рыцарь с мушкетом на правом плече, с левой рукой, упертой в левый бок, с саблей у того же левого бока и с рогом для ношения огнестрельного пороха и с перекривленным колпаком на голове; кроме того, после гетмана король назначил им обозного, двух судей, писаря, двух асаулов, войскового хорунжего и войскового бунчужного, полковников, полковых старшин, сотников и атаманов; не дал только король душек козакам, потому что козаки, разоряя турецкие и татарские города и крепости, сами достали себе пушек. Устроивши козаков, король повелел им быть на страже против татар во всей готовности около днепровских порогов; рассуждая же об их храбрости, он с предсказанием заметил, что будет от тех юнаков когда-то Речь Посполитая вольная. В одно время с этим король учредил и запорожским козакам кошевого атамана и всю их старшину и пожаловал, как и гетману, войсковые клейноты, только к печати их перед рыцарем прибавил стоящее копье, знаменующее бодрствующего воина. Кроме всего этого, помимо старого кладового [55] козацкого города Чигорина дал еще низовым козакам для пропитания город Терехтемиров с уездом и монастырем для пребывания в нем больных и на войне раненых. И всем козакам, как городовым, так и запорожским, назначил жалованье по червонцу в год и по кожуху, чем козаки долгое время были очень довольны" [56].

Так рассказывает о козацкой реформе, произведенной королем Стефаном Баторием, один из малороссийских летописцев. Подробнее об этом излагается в грамоте короля Стефана Батория, помеченной 1576 годом, данной на имя кошевого атамана Павлюка, приведенной потом в универсале гетмана Богдана Хмельницкого.

"Богданъ Хмельницюй гетманъ обоихъ сторонъ Днепра в войскъ запорожскихъ. Панамъ, панамъ енеральной старшинЪ, полковникамЪ, полковой старшинЪ, сотникамъ, атаманамъ и чернЪ всего войска украинского и всякой кондиціи людемъ такъ же кому бъ о семъ теперь и впотомніє часы вЪдать надлежало обявляемъ симъ нашимъ унЪверсаломъ, ижъ атаманъ кошовій войска низового запорожского пан Демян Барашъ въобецъ (-обще) з старшиною войсковою и атаманами курЪнними положили перед нами грамоту найяснЪйшего короля польскаго Стефана Баторія в року 1575 месяца августа 20 дня на прошеніе антецессора нашего гетмана Якова Богданка и кошового низового запорожского войска Павлюка данную, вякой (-въ якой) королевской грамотЪ написано иж его королевская мосць, видячи козаковъ запорожскихъ до его королевского маестату зичливую прихильность и рицарскіе отважніе служби, которими завжди (-всегда) великіе бусурманскіе погромляючи сили, гордое ихъ прагнене (-жажду) на кровъ христіянскую до конца затлумили и пащеку ихъ на корону полскую и на народъ благочестивій украинскій рикающую, замкнули и входъ в Полщу и Украину заступили в всЪ ихъ неищетніе сили и нагліе на народ христіанский набЪги грудмы своими сперли; якіе ихъ служби нагорожаючи и дабы имъ войска запорожскаго козакам для зЪмовихъ станцЪй, гдЪ было прихилность (пристанище) маты, также отъ непріятеля раненихъ своихъ заховуваты и лЪчиты, в другихъ долегаючихъ (настоятельных) нуждахъ отпочинокъ маты (иметь) и всякой пожитокъ ку волЪ своей забираты, а что также и напередъ заохочени были зичливо въ войску служиты и противъ непріятелей отчизни своей охочо и неомилно отпор чиниты — надаетъ его королевская мосць козакамъ низовымъ запорожскимъ векуисте (вечно) городъ Терехтемировъ з монастиремъ и перевозомъ, опрочь (кроме) складового старинного ихъ запорожскаго города Чигирина и отъ того города Терехтемирова на низъ понадъ ДнЪпромъ рЪкою до самого Чигирина и запрожскихъ степовъ, ку землямъ чигринскимъ подойшлихъ, всЪ землЪ и со всЪма на тихъ земляхъ насаженними мЪстечками, селами и футорами, рибными по тому берегу в ДнЪпрЪ ловлями и иними угодіи; а вширь от ДнЪпра на степъ, якъ тихъ мЪстечокъ, селъ и футоровъ землЪ (-земли) здавна находилысь и теперъ такъ ся тое въ ихъ завЪданьи маетъ заховаты: городокъ старЪнній же эапорожскій Самаръ сперевозомъ и зземлями вгору ДнЪпра по рЪчку Орель, а внизъ до самихъ степовъ нагайскихъ и кримскихъ, а черезъ ДнЪпръ и лиманы ДнЪпровій и Боговій, якъ изъ вЪковъ бивало по очаковскіе влуси, и въ гору рЪки Богу но рЪчку Синюху; отъ самарскихъ же земель черезъ степь до самой рЪки Дону, где еще за гетмана козацкого Прецлава Ланцкорунского козаки запорожскіе свои зЪмовники мЪвали (имели). И же би тое все непорушно во вЪкы при козакахъ запорожскихъ найдавалось, его королевская мосць тоета грамотою своею козакам запрожским укрЪпилъ и утвердилъ и просилъ онъ панъ кошовій запорожскій Барабашъ совсЪмъ воискомъ запорожскимъ и нашего на тое гетманского унЪверсалу прекладаютъ жалобу, же чрезмногіе перешедшіе года отвойни статарами, турками, волохами, а на остаток и зляхами Войско запорожское внЪ вечъ изруйновалось и о такихъ утискахъ всЪ онie ихъ гродки и землЪ з рукъ у нихъ вилуплени, що не тулко коней своихъ, но якихъ въ войску служать, але и себЪ чимъ прокормить счего не мають; мы теди Богданъ Хмелницкій гетманъ хотя и удалялись оттакого войска запорожского просби, вЪдаючи ихъ и самихъ отъ стародавнихъ королей полскихъ привилегіями утоцненнихъ и особливіе клЪноти и армату войсковую маючихъ, ноже ми отвсего войска и народа украинского по обоимъ сторонамъ ДнЪпра далеко разшираючогось нам врученную моцъ и владзу якь ввойску (въ войску), так и повсъхъ городахъ и всЪмъ украинскимъ народамъ диридовать маючи, так потой звЪряяой владзи нашой на тую просбу пана кошового и всего войска запрожского прихиляючись тими всЪми гродами, мЪстечками, селами и хуторами и зъ ихъ всякими угодіи якъ отъ найяснЪйшого короля полского Баторія войску запорожскому надано владЪть и пожитковать стого дозволЪемъ и чтобъ тое все непорушно вихъ владзи во вЪки било симъ нашимъ унЪверсаломъ ствержаемъ въ року 1655 ануарія 5; з Білой Церкви" [57].

Взятая в частностях эта грамота тщательно разобрана была русским историографом XVIII века Григорием Миллером и оказалась наполненной позднейшими вставками и добавлениями, не соответствующими хронологическим данным. Так, в ней говорится о том, что козаками оставлен был их старинный город Чигирин, но из документальных данных, а именно из грамоты Сигизмунда iii черкасскому старосте Александру Вишневецкому "об основании на пустом урочище, называемом Чигирин", известно, что этот город основан в 1589 году, спустя три года после смерти короля Стефана Батория [58]. Так же несвоевременно было пожалование королем Стефаном Баторием козакам и города Самары, так как этого города в 1576 году и даже значительно позже этого времени вовсе не было, потому что ехавший в 1594 году германский посол Эрих Ласота по Днепру к запорожцам и останавливавшийся в устье Самары, ни слова не говорит о существовании в области этой речки города Самары, хотя обо всех выдающихся местах и урочищах на всем протяжении своего пути Ласота рассказывает с особенной подробностью и редкой точностью [59]. Академик Григорий Миллер думает, что город Самарь запорожцы получили уже при гетмане Богдане Хмельницком. Кроме того, странно допустить, существование зимовников в Запорожье при гетмане Предсдаве Ландскоронском, — существование их возможно было лишь при условии оседлости козаков, а во время Предслава Ландскоронского о такой оседлости не могло быть и речи. Нельзя не обратить внимания также и на то, что в этой грамоте козакн, жившие в малороссинских городах, и козаки,, жившие в низовьях Днепра, смешиваются в одно, и центральный город первых отдается вместе с тем и вторым, тогда как запорожцы не могли доказать своих прав владений впоследствии даже на речку Самарь, не говоря уже о землях выше Самары, а тем более о местечке Терехтемирове, находившейся выше Черкасс: и Белой Церкви и несколько ниже Киева. Наконец, в грамоте Стефана Батория, как передается она в универсале гетмана Богдана Хмельницкого, указывают и на явное противоречие: грамота, то дает земли козакам в таких размерах, в каких они издавна владели ими но Днепру, то в позднейших границах, когда козаки соседили с татарскими кочевьями [60].

Подвергая сомнению в частностях грамоту Батория, исследователи, однако, не сомневаются о произведенной королем реформы козаков.

Сущность этой реформы состояла в том, что король ввел на Украйне так называемый реестровый список н в этот список приказал внести лишь 6000 человек козаков; за этими шестью тысячами правительство только и признавало право ва существование козаков, как свободного сословия, а что было сверх этих шести тысяч, то отчислялось от козацкого сословия и поступало в сословие людей посполитых. Внесенные в реестр 6000 человек разделились на шесть полков: Черкасский, Каневский, Белоцерковский, Корсунский, Чнгиринский и Переяславский; каждый полк подразделялся на сотни, сотни — на околицы, околицы, — на рот… Продолжение »